Они дошли до конца сада, Чарльз Уоллес снова взобрался на стену и остановился, окидывая взглядом заброшенный выгон с двумя большими выступами ледниковых валунов.
– Их нет, – сказал он. – Исчезли мои драконы.
Мег стояла на стене рядом с ним. Смотреть на выгоне было не на что: только ветер колышет выгоревшую на солнце траву да два высоких валуна розовеют в лучах заходящего осеннего солнца.
– Ты уверен, что это были не просто камни, тени или еще что-нибудь?
– Разве камни или тени похожи на драконов?
– Нет, но…
– Мег, они были прямо там, у валунов: все вроде как сплелись в клубок, и крылья, крылья, как будто сотни крыльев, и между крыльями – мигающие глаза, и клубы дыма, и язычки пламени – я их еще предупредил, смотрите, мол, выгон нам не подпалите.
– Как это ты их предупредил?
– Я с ними разговаривал. Вслух. И они перестали пыхать пламенем.
– Ты к ним близко не подходил?
– Мне показалось, что это неразумно. Я остался тут, на стене, и долго-долго за ними наблюдал. А они все складывали и раскрывали крылья и вроде как подмигивали мне этими глазищами, а потом словно бы сбились в кучу и уснули. И я пошел домой ждать тебя. Мег! Ты мне не веришь!
– Ну и куда же они делись? – сухо спросила Мег.
– Раньше никогда такого не было, чтобы ты мне не верила!
– Не то чтобы я тебе не верю… – осторожно сказала Мег.
Как ни странно, отчасти она ему действительно верила. Не то чтобы она верила, будто он и в самом деле видел драконов, но никогда прежде Чарльз Уоллес не имел обыкновения путать факты и фантазии. Никогда прежде он не разделял так четко реальность и иллюзии. Мег посмотрела на брата и увидела, что он натянул джемпер поверх своей перепачканной рубашки. Она обхватила себя руками, передернула плечами и сказала – хотя ей было совсем не холодно:
– Схожу-ка я, пожалуй, домой, кардиган возьму. А ты подожди тут. Я быстро. Если драконы вернутся…
– Я думаю, что вернутся.
– Тогда задержи их, чтобы я тоже могла посмотреть. Я быстро, одна нога здесь – другая там.
Чарльз Уоллес посмотрел на нее в упор:
– По-моему, мама сейчас хочет, чтобы ей не мешали.
– Да я не собираюсь ей мешать. Я за кардиганом!
– Ну ладно, Мег. – И он вздохнул.
Мег оставила брата сидеть на стене, смотреть на два огромных валуна, принесенных ледником, и ждать своих драконов, или кого он там видел. Ну да, он знает, что она побежала домой, чтобы поговорить с мамой, но если не сознаваться в этом вслух, есть надежда, что ей удастся хотя бы отчасти скрыть от него свою тревогу.
Мег ворвалась в лабораторию.
Мама сидела на высоком лабораторном табурете. Она не смотрела в стоящий перед ней микроскоп, не писала ничего в блокноте, лежащем у нее на коленях, просто сидела в задумчивости.
– В чем дело, Мег?
Она хотела было вывалить маме, что Чарльз Уоллес говорил про драконов и что раньше у него никогда галлюцинаций не бывало, но поскольку сам Чарльз Уоллес маме про драконов ничего не сказал, это сильно смахивало бы на предательство – хотя, возможно, он просто не хотел ничего говорить при докторе Луизе.
– Так в чем дело, Мег? – повторила мама несколько раздраженно.
– Что с Чарльзом Уоллесом?
Миссис Мёрри положила блокнот на лабораторный стол рядом с микроскопом:
– Его сегодня опять в школе большие мальчишки обидели.
– Я не об этом.
– А о чем ты, Мег?
– Он сказал, ты вызвала доктора Колубру, чтобы она его посмотрела.
– Луиза просто зашла в гости пообедать, вот я и попросила ее заодно на него взглянуть.
– И?
– Что «и», Мег?
– Что с ним не так?
– Мы этого не знаем, Мег. Пока не знаем, во всяком случае.
– Чарльз говорит, ты тревожишься за него.
– Да, тревожусь. А ты что, нет?
– Тревожусь. Но я-то считала, это все школа. А теперь думаю, что не в школе дело. Он просто прошел через сад – и уже весь запыхался. И он слишком бледный. И выдумывает всякое. И вообще, он выглядит… не нравится мне, как он выглядит!
– Мне тоже не нравится.
– В чем же дело? Что с ним? Это вирус какой-то или что?
Миссис Мёрри замялась:
– Я не уверена…
– Мам, ну пожалуйста! Если с Чарльзом и правда все плохо, я уже достаточно взрослая, чтобы знать!
– Да я и не знаю, плохо или нет. И Луиза тоже не знает. Когда мы что-то точно выясним, я тебе скажу. Честное слово.
– Ты ничего не скрываешь?
– Мег, ну какой смысл говорить о том, в чем я сама не уверена? Через несколько дней все станет ясно.
Мег нервно ломала руки.
– Ты и правда очень встревожена…
Миссис Мёрри улыбнулась:
– Мамы всегда тревожатся. Где он сейчас?
– Он… я его оставила там, на стене… сказала, что сбегаю домой за кардиганом. Ладно, я побежала, а то он решит…
И Мег, не договорив, пулей вылетела из лаборатории, схватила кардиган, висевший на крючке в кладовой, и кинулась обратно через лужайку.
Когда она прибежала к Чарльзу Уоллесу, он по-прежнему сидел на стене, там, где она его оставила. Драконов не было.
Вообще-то, она и не думала, что там будут драконы. И все равно была разочарована. От этого беспокойство за Чарльза еще усилилось, хотя и ненамного.
– Ну, что сказала мама? – спросил он.
– Ничего.
Чарльз устремил на нее свои большие, проницательные синие глаза.
– И ничего не говорила про митохондрии? Про фарандолы?
– Что? Нет, с чего бы?
Чарльз Уоллес постукивал резиновыми задниками кед по стене, смотрел на Мег и молчал.
– Нет, с чего вдруг мама должна была говорить о митохондриях? – настаивала Мег. – И кстати – не из-за них ли у тебя начались неприятности в первый же день учебы?
– Я ими очень интересуюсь. И драконами тоже. Ты извини, они пока не возвращались. – Чарльз Уоллес однозначно желал сменить тему. – Давай их еще немного подождем, ладно? Я скорее предпочел бы иметь дело с драконами, чем с детьми в школе. Спасибо, что ходила ради меня к мистеру Дженкинсу, Мег.
Вообще-то, это была глубокая тайна, покрытая мраком…
– А ты откуда знаешь?
– Знаю, и все.
Мег ссутулилась:
– Ну и толку? Все равно это ничем не помогло…
Она и не надеялась, что поможет. Мистер Дженкинс несколько лет пробыл директором большой районной средней школы. И когда его в этом сентябре внезапно перевели в маленькую деревенскую началку, официальная версия гласила, что здешней начальной школе требуется обновление и что мистер Дженкинс, дескать, единственный, кому это можно доверить. Однако же в деревне поговаривали, что он попросту не справился с хулиганьем в районке. Мег про себя подозревала, что он вообще не способен справиться с кем бы то ни было. И она глубоко сомневалась, что мистер Дженкинс поймет и полюбит Чарльза Уоллеса.
В тот день, когда Чарльз Уоллес пошел в первый раз в первый класс, Мег нервничала куда сильнее, чем он сам. Во время последних уроков она никак не могла сосредоточиться, а когда занятия наконец-то закончились, вернулась домой и обнаружила, что у Чарльза Уоллеса вздулась и кровоточит верхняя губа, а на щеке красуется ссадина. Мег охватило ощущение полной безнадежности – и жгучая ярость. Деревенские всегда считали, что Чарльз Уоллес «странненький» и, кажется, немного не в себе. Забирая письма на почте, покупая яйца в магазине, Мег то и дело перехватывала обрывки разговоров: «А младшенький-то у Мёрри совсем того!», «Говорят, у шибко умных детишки часто рождаются тупыми», «По слухам, он и говорить-то не умеет».
Будь Чарльз Уоллес и вправду глупым, все было бы куда проще. Но Чарльз Уоллес был умный, и у него не очень-то хорошо получалось скрывать, что он знает намного больше всех остальных шестилеток в классе. Один только словарный запас его бы выдал: он и в самом деле заговорил сравнительно поздно, зато сразу полными предложениями, безо всякого там младенческого лепета. При посторонних он до сих пор почти не разговаривал – это была одна из причин, почему его считали тупицей, – и тут он пошел в первый класс и вдруг заговорил, как… как его родители или сестра. Сэнди с Деннисом – те прекрасно уживались со всеми. Неудивительно, что Чарльза невзлюбили. Все думали, будто он отсталый, а он разговаривает, что твой толковый словарь.
– Ну, ребята, – сказала учительница первого класса в первый школьный день, лучезарно улыбаясь стайке первоклашек, – давайте теперь каждый из вас что-нибудь расскажет мне о себе. – Она заглянула в свой список. – Начнем с Мэри Агнес! Кто у нас Мэри Агнес?
Маленькая девчушка с выпавшим передним зубом и соломенными волосами, заплетенными в две тугие косички, сообщила, что живет на ферме и что у нее есть свои куры – сегодня они снесли целых семнадцать яиц!
– Отлично, Мэри Агнес! Ну а ты, Ричард… тебя зовут Дикки, да?
Толстый мальчик встал, кивнул и улыбнулся от уха до уха.
– Что нам расскажешь ты?
– Мальчишки – они не такие, как девчонки, – начал Дикки. – Мальчишки – они совсем по-другому устроены, потому что они, это…
